Отправлено: 05.10.08 03:39. Заголовок: Дорога, вымощенная желтым кирпичом. День третий.

Топчете, значит, гады? Прямо ногами, значит?
Каждый герой и дембель, каждый чеканит шаг.
Если дорога - можно. Если кирпич - не плачет.
Нет бы хоть раз подумать, кто настоящий враг.

Левой! - горланят - Правой! В ногу, скотины, в ногу!
Те, кто не в ногу, - в лапу! Ну-ка, тяни носок!
Да что ж я - одна на свете, единственная дорога?
Вы же таким манером собьёте меня в песок.

Но вам же, сволочи, пох...й! У вас же светлые цели!
(И автор напрасно думает, что сам ему чёрт не брат).
Однажды вам всем припомнят, как вы тут шагали и пели
вашу паскудную песню: "Drang nach Smaragde Stadt!"
(с) martinn

первый день истории

второй день истории

 Отправлено: 06.10.08 09:42. Заголовок: Третие сутки пылают ..

Третие сутки пылают станицы. В ночи их огонь особенно красив.

Герман и Алиса пересекли условную границу, разделяющую аномальную Зону Макового Поля и серую реальность. Практически в тот же момент где-то вдали раздался бой часов. Полночь. Или начало нового дня.

Дня, которому, по ощущениям Германа предстояло сотрясти Волшебную страну до основания.
Рассказать Алисе об участи других гостей из Реальности Герман не мог, так как до его ведомства их, в связи с почетностью и ценностью для Королевы и для её тайной Канцелярии информация о них не дошла, а разговаривать лишний раз с Паулем как-то не хотелось. Да и некогда было.

А вот о "пяти минутах счастья", во время исчезновения Королевы Герман в общих чертах рассказал, стараясь себя особенно не хвалить.

- Лучше ты расскажи, что с тобой происходило вчера. Нашла ли ты Чешира и вообще... - больше в порядке поддержания беседы, чем в порядке сбора разведданных поинтересовался он.

 Отправлено: 06.10.08 11:32. Заголовок: День третий. Полночь..

День третий. Полночь. Ну и где моя тыква?

«И почему я не удивлена?» - Новость о исчезновении Червонной Королевы была новостью только на половину. Еще бы понять, на какую именно…

Зря Герман спросил о вчерашнем время препровождении. Ох, зря.
От одних воспоминаний по спине бежал холодок, в глазах темнело и небытие казалось желанной альтернативой жизни.
Алиса поежилась. Нельзя сказать, что это помогло разогнать дымку пережитого безумства, но и не позволило утонуть в ней.

- Чеширского кота? Как же! – Злость такая специальная штука, из которой просто черпать самообладание. – Его найдешь! – Фыркнула девочка. – Оппозиционер несчастный!

«Затащил в самое пекло и исчез! Бросил всех на произвол судьбы и растерзание Королевы!!! Вон Элли уже в тюрьме, и Додо знает, кто еще успел вчера угодить туда же за вчерашний день!»

Безумным мыслям было тесно в больной голове, но некоторые из них были похожи на планы, с натяжкой претендующие на звание вполне выполнимых, хотя и самоубийственны.
Глаза глядели в сторону столицы.

- Пойдем в Изумрудный город. – Обратилась она к Герману. – Больше нам все равно некуда податься.

 Отправлено: 13.10.08 10:46. Заголовок: Технически уже трети..

Технически уже третий день, на деле спать в день второй так никто и не лег. Продолжаются рабочие будни.

"А я ведь говорил, что неделя будет тяжёлой" - с этими грустными мыслями Герман продолжал шагать по дороге.
Грустными были не только мысли. Похоже, злость Алисы передалась и Герману, поскольку к компании серой тоски и небольших проблесков романтики, обитавших сейчас где-то в душе (если она у него была, что он сам периодически пытается отрицать) Бармаглота присоединилось новое чувство - тупая ярость и ненавить ко всему вокруг. Сил, которые Герман запас вчера и обновившейся в полночь квоты расходования магической энергии хватило бы на то, чтобы материализовать авиационную пушку, но вот излить агрессию было решительно не на кого.
Более того, дракону, представителю одного из самых спокойных родов своего вида, было не по себе от внезапной вспышки ненависти ко всему, что окружало его. За исключением Алисы, конечно. Чуть задумавшись, Герман понял, что сейчас ненавидит не только все окружающее, но и себя.

Вопрос "Кто виноват?" сейчас занимал Германа значительно меньше, чем вопрос "Что делать?". Именно поэтому Дракон сейчас ненавидел себя за беспомощность, поскольку как быть дальше - совершенно не представлял.

Именно поэтому дракон шёл по дороге молча, погруженный в свои мысли и кивал словам Алисы больше из вежливости, чем действительно улавливая их смысл. Несмотря на это, ключевое слово "Изумрудный город" дошло до сознания Германа и осело в нем.

- Пойдем. Все равно ночью на дороге делать почти нечего.

 Отправлено: 02.03.09 11:45. Заголовок: День третий. От полу..

День третий. От полуночи стартовали в неизвестность.


- Ночью на дороге можно делать что угодно. – Пробормотала себе под нос Алиса.

Вот уже третий рассвет скоро разорвет сказочную реальность. Целых две прорвы времени прошли с тех пор, как девочка обнаружила себя на берегу волшебного ручья, а ничто полезного сотворено не было: разговоры говорены, дороги хожены, а дела неделаны. Непростительное разгильдяйство!

«И когда это ты успела стать такой ответственной?» - Съехидничала Алиса. И сама дала себе мудрый совет, - «Заткнись!»

Черные в темноте желтые кирпичи так и мелькали, попираемые удобными башмаками. Дорога бежала вперед, наперегонки с путниками, соревнуясь в силе и выносливости. Кстати, ни того, ни другого Алиса в себе не ощущала. Оставалось люто завидовать Герману, который хоть и выглядел потрепанным, шагал легко и свободно, как ветер, которому взбрела дурь пройтись пешком.

«Ээх…» - Что еще тут скажешь.

Минуты убегали так же стремительно, как иссохшие кусты у обочины. Вот уже темнота впереди приступила к превращениям: с каждым шагом она становилась все плотнее и гуще, теряя легкость и прозрачность отравленного невзгодами воздуха, складываясь в камни, а камни выстраивались в стены, стены, из которых давным-давно выковыряли последний изумруд.

 Отправлено: 16.03.09 13:30. Заголовок: День третий. После п..

День третий. После полуночи.

Герман устал. Даже не устал, для такого ощущения, как усталость не осталось места. события последних двух дней полностью вымотали Дракона и сейчас Герман на полном серьезе задумывался о том, чтобы найти себе какую-нибудь другую сказку. Чуть менее ненормальную.

К сожалению, мечтам одинокого дракона не суждено было сбыться. Сказка вокруг оставалась такой же бредовой как и двое суток назад, правда, мрачнела с каждой секундой все все сильнее. Но более всего огорчало Германа то, что он, привыкший чувствовать себя повелителем окружающего, не мог ничего поделать. Бармаглота пугала потеря контроля за ситуацией.

Потеря, впрочем, была не полной. Деморализующие мысли, чувства и прочие заботы Герман прятал глубоко внутри себя, не позволяя им затронуть окружающих. Эти окружающие в настоящий момент присутствовали в единственном числе. Алиса. Единственный обитатель Волшебной Страны, пусть и временный, которому Герман совершенно искренне желал только добра и, собирался, если потребуется, пожертвовать жизнью ради этой девушки.

"Пожертвовать жизнью. А ведь ты, Бармаглотище, хочешь легко отделаться. Помер за благое дело - и все. Запомнят тебя героем. А у сказки будет счастливый конец, поскольку из твоей туши наделают шашлыков и скормят голодным" - внутренний голос Германа зашелся в приступе истерического смеха, а затем внезапно замолчал.

Погрузившись в беседу с самим собой и пренеприятнейшие размышления, Герман похоже отключился от внешнего мира. Так или иначе, когда дракон вынырнул из глубин собственного сознания, Изумрудный город (или же его призрак, лишенный былого величия) был уже неподалеку.

Герман переоделся в форму офицера Австро-Венгерской Империи образца 1913 года и остановился.
- Я понимаю, сравнивать этот город с гигантским сумасшедшим домом, где не контролируют пациентов, не совсем корректно, но, по сути, он им и является. А мы туда возвращаемся. Если ты, конечно, не передумала, - произнес Герман и мягко улыбнулся.

 Отправлено: 17.03.09 11:27. Заголовок: Третий день. Направл..

Третий день. Направляемся к рассвету. Вопрос, наступит ли он…


- Ну передумаю я, и что дальше делать? Опять думать – надоело. Возвращаться на Поле – там всякие невежливые и странные ошиваются, хотя цветочки, бесспорно хороши.
«А еще лучше Хозяин поля!» - С трепетным восхищением Алиса вспомнила высокую фигуру. – «Но разве его найдешь!»
- Так и выходит, что кроме Изумрудного города больше и податься-то некуда.

Тяжело вздохнув, девочка сошла с дороги, вымощенной желтым кирпичом, и направилась к теряющейся в темноте стене. Мисс Лидделл чувствовала себя такой усталой и опустошенной, что казалось, от нее осталась одна оболочка, которая, по старой привычке еще ходит и даже говорит, но ничего больше. А каменная кладка дозорной башни была такой гладкой и ровной, словно только час назад в ней заделывали щели, шлифовали и, кажется, даже полировали: похоже, до блеска. В общем, никаких шансов, что удастся перелезть. А ходить сквозь стены Алиса не была научена. Зато предполагала, что идти к главным воротам и объясняться со стражниками – прямой путь в казематы Ее Величества, а девушка пока не была уверенна, что ей нужно именно во дворец.

- Как нам попасть в город, есть варианты?

 Отправлено: 25.03.09 01:17. Заголовок: /Чудесным образом пе..

/Чудесным образом перемещены из бара "Дверь в стене"/

Ночь третьего дня. Степь да степь кругом. А по обочине... т-т-т, пока без них.

Не только Сонь был неуправляем, выходя в раж. Смысла ввязываться в бесконечный спор и ломать мебель не было, поэтому значительным волевым усилием Атаманша позволила не только беспрепятственно вывести себя и обеих девушек из бара, но и подавила желание оторвать лидеру оппозиции хвост. Или ободрать. Или отдавить.
Ладно, желание осталось, но предпринимать что-либо для его осуществления женщина пока не планировала. Будет день – будет пища, да лишь бы день этот настал.

Жаль только, что представление так быстро закончилось, и даже гипотетически возможный новый рассвет не обещает его продолжения. Или, если быть точнее, – технический перерыв, неожиданно вкравшийся в бесконечное представление, разыгрываемое Сонем. Казалось бы - мягкий, безопасный плюшевый зверек, большой любитель красивых жестов, красивых девок и всего того, что из этой небогатой в общем-то комбинации получается. А вот оно как оказалось...

Атаманша любила силу. Не по этой ли причине она была так безоговорочно предана Королеве? Вот только в Але Хоффе наличие чего-то подобного не то, чтобы не предполагала... но как-то совершенно не ожидала встретить в открытую. И, говоря откровенно, в глубине души порадовалась, что тут они били в одни ворота.

Влажный воздух показался прохладным после духоты бара, а глазам требовалось некоторое время, чтобы начать различать окружающую действительность. Хорошо, что действительность не пожелала и впрямь окружить неожиданных гостей за это время. Впрочем, Чешир наверняка контролировал ситуацию. Раз уж ноги еще не увязли по колени в болотной топи, на это можно было надеяться.

Роксана повела головой и… не увидела ничего. То есть, вообще. Спустя какое-то время это «ничего» можно было классифицировать как «ничего примечательного». Они находились на Дороге ЖК, но где конкретно – оставалось загадкой. Как и то, почему Чешир перенес их именно сюда. Не самое безопасное, да и не самое удобное место для предстоящих серьезных разговоров. Но выбирать уже не приходилось. И хорошо, в принципе, потому как топи – вполне ведь реализуемый вариант.

Только сейчас Атаманша сообразила, что крепко обнимает дочь за плечи, прижимая к себе, и помимо воли улыбнулась. Какими, в сущности, пустыми были все их противоречия...
«А мне ведь голову можно за эти мысли рубить...» - вяло подумала она и отмахнулась – все эти паркетные идеологические игры, бывшие идеальными для зала Советов и плаца, отступали на задний план, выцветали, как картинки под палящим солнцем, когда привычно висящее над головой лезвие начало все же падать. И совершенно ясно же, что упав – оно не пощадит ни правых, ни виноватых. И никакая принадлежность к козырной масти не спасет, уж кому-кому, как не Королеве это понимать.

В общем, глядя чуть глобальнее, - стояли на дороге из желтого кирпича четыре мертвеца, пусть еще дышащие и мыслящие. И мыслящие себя живыми. Сказочная страна – чудесное государство самоходных катафалков.
Хех, а собиралась ведь обойтись без тех, что с косами...

Роксана аккуратно отвела выбившуюся прядь волос с лица дочери и, ослабив кольцо, но не убирая рук с ее плеч, подняла глаза на Чеширского кота:
- Ну что, представь меня Марии, и приступим, пожалуй?

 Отправлено: 31.03.09 16:28. Заголовок: -------- Бар «Дверь ..

-------- Бар «Дверь в стене»

Ночь третьего дня. Вообще, в такое время хорошо бы сидеть дома..

Ничто не вечно, в том числе и веселье. Оно, к тому же, является самым коротким из всех жизненных основ человечества, так что удивляться нечему.
Ну, а если кто-то разделял взгляды Лайи ,утвердившейся в мысли, что песни и пляски, властвовавшие над атмосферой бара, более всего напоминали болезненную агонию - когда и жарко, и душно, и от мира как будто отрываешься, забывая о, собственно, недуге. А, как показала практика, в этом мире ни о чем нельзя забывать. Иначе забытое вернется и хорошенько приложит по голове.

Нет, пожалуй, это не агония, подумалось девушке, хотя от этого болезненного состояния в вечеринке что-то и было.
Ложь. Да, пожалуй, это ложь правила балом.. Какая бывает только у игр взрослых.
Как умело держат лицо, как прекрасно владеют речью, разговаривая с недругом. Происходящее напоминает картину – реалистичную, зрелищную, однако, пусть запомнившуюся надолго, никогда не могущую заменить настоящее.
Как же сложно пытаться это объяснить, тем паче себе, не особо заинтересованной в подобного рода определениях!

Чешир быстро вывел трех представительниц прекрасного пола за стены бара, переместив на ДЖК, но Разбойница даже не думала препятствовать произволу, и почти не удивилась – подобные ситуации уже происходили. К тому же, оппозиционерка лидеру доверяла, зная, что просто так он никуда не потащит. Тем более, в такое время и такую погоду.
Темнота, после ярко освещенного помещения бара ухнувшая на Лайу, опутала собой все вокруг, закрывая от человеческих глаз как коварные топкие места, противно хлюпающие под ногами, так и густой туман. Тяжелый воздух с трудом пробивался в легкие при вдохе, почти ощутимо оседая на них тяжелыми кристалликами.

«Приятного мало, - девушка повела головой из стороны в сторону, моргая, чтобы глаза быстрее приноровились к смене освещения, - ох уж эта наша служба, что опасна и трудна»
Кстати о трудностях..

..Два года назад такое поведение матери был желаемо больше, чем.. Что бы то ни было.
В непроглядной тишине ночи, сейчас, нежданная ласка притягивала, словно магнитом. Но Лайа уже была не столько дочерью, сколько оппозиционеркой; не железом, а другим магнитом. Ее как будто тянуло, и одновременно отталкивало: обида, грусть, подростковые принципы, и еще целый ворох неопознанных чувств.
«Еще не поздно все вернуть» и «уже слишком поздно возвращаться назад» ...

Разбойница выпуталась из захвата Атаманши и сделала шаг назад, отводя взгляд. Но в темноте мало что можно было разглядеть..
- Так зачем же мы все-таки тут собрались? - Надломленным, но способным сойти за простуженный, голосом, поинтересовалась у Чешира девушка, доставая респиратор.

 Отправлено: 31.03.09 23:33. Заголовок: /переход с Макова По..

/переход с Макова Поля/

Ночь третьего дня истории. "Мы странно встретились..."

- Да-да, - с заинтересованной интонацией произнес из темноты чуть хриплый женский голос. – я бы тоже не отказалась узнать об этом поподробнее.

Со стороны обочины раздался шорох гравия, и в рыжий свет обязательных на дороге ЖК фонарей вышла Червонная Королева.
Гингема шла по Элли-road уже достаточно давно и почему-то возможность просто шагнуть сквозь марево Волшебного Зеркала в свой кабинет ее не прельщала. Возможно, виной тому был тот факт, что одиозная девица Грант вытянула из Королевы немало сил, но сама властительница Wonderland’а все больше склонялась к тому варианту, что она уже слишком давно не видела свою страну иначе как в трехмерной проекции, вызываемой щелчком пальцев.
Да, Ее Величество без особенных усилий могла оказаться в любое время в любом месте, но предпочитала быть там, где от нее больше толку. Последнее время наибольшую пользу Волшебной Стране Гингема приносила сидя за своим рабочим столом.
В общем… в общем, Королева решила пройтись пешком.
Ей надо было подумать о многом, и в первую очередь – о том, что было сделано и сказано на Маковом Поле. Появление и последующее исчезновение Смерть-лампы случайностью быть не могло, и потому было очередной зарубкой, приближавшей Волшебную Страну к самому страшному из возможных финалов. Гингема не могла не понимать, что единожды возникнув, смерть-лампа окончательно не исчезнет, и все произошедшее – это отсрочка, только отсрочка, и время, свихнувшееся окончательно, решило с шага перейти на спринтерский бег.
И сказанное Хозяином Поля в очередной раз эти догадки подтверждало. Королева могла ставить под сомнение все, что угодно, но не доверять самому… впрочем, не важно, не важно… При условии что Гингема-то прекрасно знала, кем является Хозяин на самом деле или, по крайней мере, являлся когда-то.
Приходилось признать, что если этот замученный самим собой пленник чужой совести говорит, что она умрет – значит, она действительно умрет.
Королева прислушалась к этой новой для себя мысли – она конечна, она вот-вот закончится и Время теперь имеет отношение и к ней, а не просто струится режущей ледяной крошкой по венам, оставляя где-то в легких вечную неуютную изморозь.
Однако противу собственных ожиданий Гингему эта новость не сильно огорчила и даже не особенно удивила. Как, впрочем, и не обрадовала, хотя сколько раз она мечтала о том, чтобы просто перестать быть – не только собой, но и вообще кем-либо, кто может ощущать, как рассыпаются под пальцами бывшие некогда многоцветными, а теперь ставшие серыми витражи ее дворцов, как вода приобретает горький вкус, как сам воздух делает процесс дыхание некой изысканной пыткой… Как с каждым шагом кованых сапог бесчисленных вооруженных отрядов стирается в пыль мощеная желтым камнем дорога, кровяное русло этой страны.
Как мир медленно, но уверенно подходит к Бездне, смотрит в нее и заносит ногу, обутую в серебряный башмачок, для того самого шага, за которым Бездна смотрит в небо из глаз всех, кто еще вчера был рядом. Кто еще вчера – был, и, возможно, сегодня – есть, но завтра уже не будет.
Да. Завтра уже не будет.
От этого осознания Королева мысленно вздрогнула, хоть и продолжала мерно шагать вперед, не меняя отрешенного выражения лица – хотя кто ее мог увидеть здесь, на этой пустой дороге в опасной близости от Макова Поля, да к тому же в такой час?..
Королева хотела бы положить все имеющиеся в арсенале мастера Дроссельмейера приборы на факт собственной смертности, если бы была хоть немного уверена в том, что ее королевство после этого не станет даже не воспоминанием, а так – воспоминанием о воспоминании, тенью чьего-то забытого ночного кошмара.
«Где-то должен быть выход…» - рассеяно подумала Гингема, отбрасывая в сторону венок из маков, который мисс Грант почему-то не пожелала взять с собой. – «Где-то должна быть надежда. Но пока у нас есть только смерть».

Ночь перевалила за половину и определенно следовало либо ускорить шаг либо вовсе плюнуть на ночные прогулки со всей их сомнительной романтикой и еще более сомнительным толком, потому как до утреннего Совета кабинета министров было уже рукой подать и Королеве очень хотелось верить, что хоть кто-нибудь сообщит ей новости, если и не похожие на утешительные, то хотя бы не содержащие в себе отчетов об очередных катастрофах.

Однако на этом самом моменте течение мыслей Королевы было беспардонно прервано легким хлопком, возвещавшим, что кто-то перемещается по территории Never-Never Land отнюдь не самым доступным способом.
Которым вообще кроме нее мог перемещаться только один субъект.
«Ну надо же,» - Гингема действительно удивилась. – «Все-таки встретились и не на эшафоте. Чудны дела твои, Сказочник».
Прозвучавшая в ночной тишине фраза Лайи даже заставила Королеву чуть приподнять брови – Чешир, в добавок ко всему, был не один и, повнимательнее приглядевшись к пестрой компании, как по мановению волшебной палочки возникшей на дороге, Гингема с трудом сдержала нервный смешок. Зрелище было потрясающим и феерическим настолько, что будь Королева менее закалена в боях со Сказочником за свою страну, она бы, наверное, сразу и не вдаваясь в частности приказала бы всех казнить. С помпой, оркестром и эффектной реабилитацией посмертно.

Однако Королева все-таки оставалась Королевой, не взирая на поздний час, неподходящую местность и остатки макового дурмана в голове.
Посему, озвучив свой вопрос и небрежно прислонившись спиной к фонарному столбу, она с некоторым любопытством изучала лица присутствующих.
Роксана, это раз. Надежная, проверенная такими перипетиями, что и вспомнить странно, совершенно в последнее время замученная и не в последнюю очередь – самой Гингемой. Сейчас Атаманша имела вид решительный, очень недовольный и явно ошарашенный – оставалось только гадать, по какому поводу и не по всем ли и сразу.
Лайя, это два. С последнего раза, как Королева видела это неуемное дитя, девочка вытянулась в худощавого подростка с растрепанной шевелюрой и злющим взглядом карих глаз – Королева даже доподлинно знала, от кого Маленькая Разбойница этот взгляд унаследовала.
Мари Штальбаум, это три. Прирожденный дератизатор любых местностей выглядела несколько не так, как Ее Величество могла бы себе представить, зная в общих чертах биографию девушки. Это очаровательное создание, окруженное чуть сияющим в отблеске фонарей облаком светлых волос, казалось настолько безопасным и чистым, что в первую очередь Королева уничтожила бы именно ее – настолько Мари не вписывалась в окружающий ландшафт и окружающих ее людей.
И, наконец, Чеширский Кот собственной персоной, это снова раз, потому как ставить на лидере всех возможных оппозиций какой-либо другой номер Гингема не могла. За Чеширом стояло слишком многое, а вот сам он стоял, кажется, не слишком твердо.

- Котик! – Королева улыбнулась. Просто улыбнулась, без каких-то особенных подтекстов, как улыбаются давнему хорошему, но давно потерянному другу, встретив того неожиданно в базарной суете большого города. – Что-то ты неважно выглядишь. Впрочем, я рада тебя видеть хотя бы живым.

Ах, Чешир-Чешир, куда подевалась твоя вечная улыбка, способная так нервировать, особенно когда она висит над головой во время какого-нибудь бала или, того хуже, официального приема? Время не пощадило и тебя, обтрепало некогда щегольский наряд, оставило на впавших щеках трехдневную щетину и, скажи мне, не оно ли теперь смотрит из твоих глаз такой знакомой усталостью, когда что бы ты ни делал, это уже мало что значит для тебя – все твои чувства, как некогда чувства рыжего ирландца МакМерфи – выжжены, словно между двумя электродами аппарата электросудорожной терапии?
И ты ходишь, словно механическая игрушка со сбитыми шестеренками, пытаясь хоть часть того, что раньше было всем тобой, вдохнуть в тех, кто рядом – и тем самым их спасти…
Но этот монолог Королева, конечно же, вслух не произнесла. Она только чуть развела руками и плотнее сжала губы.
- Мне жаль, Котик. Право слово, мне так жаль…

 Отправлено: 04.04.09 22:00. Заголовок: ------Бар «Дверь в с..

------Бар «Дверь в стене», как и было сказано------

Ночь третьего дня. Все мы любим смены сцен, все мы любим неизменность

Как стремительно меняется мир, однако. Один толчок, один вдох на границе полоски света, лизнувшей порог – приветливый, неприветливый, но символизирующий человеческую эйфорию, проблемы или хотя бы просто присутствие – и наждачной ночной прохлады, и даже зажмуриться не успеть. С другой стороны, зачем? Возможно, вещи действительно исчезают, как только мы перестаем их видеть, но немногим удается убедить себя в их исчезновении, просто закрыв глаза – так могут дети или бродячие собаки. Последние, наверное, и создавать вещи тоже могут как-нибудь полусознательно, иначе как они живут?
Ни детей, ни собак вокруг, как ни странно, не было. С другой стороны, разве желтые кирпичи страннее собак? Отнюдь.

Желтые кирпичи, что же это еще могло быть. Их почти не видно, но они есть, совершенно точно – это Мари чуть не поскользнулась на гладко вымощенной дороге и задела кончикам пальцев небрежно шелковистые в своем коварстве и вечном штиле травяные стебли или, может, какие-то тонкие кустарники.

Желтые кирпичи невидимыми волнами размешивали насыщенные цвета в ночной темноте, будто ложкой или толстой кистью из свиной щетины – по часовой стрелке, против, снова по. Краски таяли, таяли, таяли в ночи – как бы есть и как бы нет, маленькое и необъятное «в принципе». Толи место, толи время было чудо как хорошо для чистого умозрения, которому видны тонкие сквозняки эмоций, скользящие вдоль губ говорящих, дымка обещаний будущего, уходящая в темный горизонт, поблескивающая молочной чешуей и, конечно, круговороты мимикрирующих цветов. Желтый. К нему подошел бы какой-нибудьконтрастный, например, алый. Алый и желтый, неразличимые, но неистребимо присутствующие, два вечных чудовища по сторонам пролива, которые только одно умеют делать вместе – прятаться в темноту.

Итак, мир стремительно менялся, а в тех местах, где появляется Чеширский кот. И это хорошо, так решила Мари Штальбаум. Дело в том, что не зависящим от тебя тенденциям лучше заранее не огорчаться, огорчаться и так будет чему.

«Что мы здесь, собственно, делаем? Отличный вопрос, его можно задавать раз в две минуты, а если надоест – долго разбирать по частям, смакуя подробности – а кто это, мы, а где это, здесь, а что значит…»

Мадмуазель Штальбаум трогательным движением заправила пушистые пряди волос за уши, не обращая внимания на то, что они тут же снова выбились. К пестрой компании вокруг она уже успела привыкнуть – и зря, разумеется. Достаточно было взглянуть на очередную, самую непостижимую за этот вечер незнакомку – даже не вслушаться в интонации обращений, не вдуматься в слова, а просто взглянуть – и хочется обхватить руками плечи и молчать. Не потому, что страшно, а потому, что грустно. Инфернально, безнадежно грустно внутри – в сердце, в ночи, в тишине. Должно быть, это потому, что когда видишь таких существ (обычно, конечно, их вообще не видишь), ты один со своим самым ледяным – кто-то с печалью воспоминаний, кто-то с ужасом, кто-то с колкой жалостью. Хорошая встреча, одним словом.

«Котик. Какое у него все-таки имя многозначное, наверное, он гордится. Волне может, по крайней мере».
Многозначительнее только «жаль». Вот что это значит, когда звучит таким тоном? Наверное, совсем не то, что чувствовала Мари, когда говорила это разным людям, много-много раз, без неизбежных человечных контрастов, в абсолюте.

«Жаль. Из-за всего этого или только из-за синяков под глазами? Вряд ли она умеет ощущать жалость из-за мелких деталей, только если за судьбу мира. Распространенный подход, именно из-за него совершаются казни и разные прочие жертвы во благо великих целей. А целям не нужно благо, не нужны жертвы, им вообще все равно».

Мадмуазель Штальбаум печально вздохнула и опустила ресницы в самом тактичном из возможных приветственных жестов, смотрящимся ничуть не менее искренним, чем придворные поклоны. Скорее всего, она не раскрыла бы рта, и не случись яркого неожиданного визита, поскольку никто её мнения не спрашивал, но поскольку он случился, она решительно предпочла никому не мешать. Хотя смутное чувство, что она, несмотря на все старания, все-таки мешает, её не покидало. Наверное оттого, что никому больше не приходит в голову желать помочь сильным и грустить за чужие инфернальные души, которые, может, есть, а может…
«Нет, не может. Надежду не нужно искать рядом или, тем более, за пазухой у прозрачного горизонта, когда она внутри, всегда с нами».

 Отправлено: 05.04.09 00:06. Заголовок: /Из бара «Дверь в ст..

/Из бара «Дверь в стене» оптом/

Третий день истории. Ночь, играющая в салочки. Собери пять душ и выиграй суперприз.


Творить чудеса – это вам не баклуши бить.
Чудеса страшно мстят за сотворение, хлопают дверью, предварительно упаковав в чемоданы силу творящего.
Вот как.
Чеширскому коту повезло, что его очаровательная партнерша по шахматной партии сама недавно сотворяла что-то одно из чего-то иного.

Призвав на помощь самую широкую из своих улыбок, Чешир шагнул к Ее Величеству.
- Душа моя, сизая синева под глазами тебе определенно идет. Тебе любая маска к лицу. Всегда была! Одобряю выбранный образ, но придется сменить.
Чешир разлучил владычицу с фонарным столбом. Обняв обманчиво хрупкие плечи, он приподнял женщину над землей, и закружил ее: два оборота по часовой стрелке, три с четвертью против, полтора за, один против, и еще на треть за. Затем коснулся губами кончика монаршего носа, и наконец воссоединил королевские стопы с желтым кирпичом дороги.
Количество и направление не имели особого значения, но если есть зрители, надобно устроить представление даже из такой заурядной вещи, как сотворения полного, отчаянно идеального равновесия в строго ограниченной точке Волшебносй страны, размером в один квадратный фут, не более. Весь Вондерленд этим не спасти, но можно восстановить утраченные силы, которые еще не раз пригодятся в нарождающемся дне. Старая добрая давно забытая магия. Палочка-выручалочка для балансирующих на краю небытия. В менее важных ситуациях более разрушительная, чем смерть-лампа, оставившая едва различимый аромат на коже Ее Величества. Поцелуй же был просто ребячеством: жизнь прекрасна и замечательна. Еще нет? Значит будет!
- Ну вот, какая красавица стала!

Чешир выразил одобрение, придирчиво оценив помолодевшее лицо владычицы. Еще краше она была бы в обличии Баст, но тогда можно поставить жирный, как крыса в сытые времена, крест на любых серьезных разговорах в ближайшую пару персональных вечностей. Призвав на помощь всю имеющуюся в наличии практичность, лидер оппозиции щелкнул пальцами у затылка Королевы. Ее скучный наряд сменился длинным пурпурным платьем, напоминающим, что Ее Величество на самом деле женщина, и женщина редкой красоты; но при этом не сковывающим движений и, главное, достаточно теплым, чтобы не озябнуть в ненастную ночь.

- Итак!
Чешир светился как новенький пятак и мог составить конкуренцию столь любимому Гингемой фонарному столбу.
– Для начала внесу ясность. Ваше Величество, – церемонный поклон в сторону владычицы, - познакомьтесь, Атаманша, начальница стражи вашего дворца, ее дочь, достойная своей матери, и моя верная соратница, - Маленькая Разбойница. А эта прекрасная молодая леди - храбрая уничтожительница злобных крыс, дорогая гостья из Реальности, Мария Штальбаум. – Он обернулся к сестричке милосердия. – Мари, познакомьтесь, это королева всея Вондерленда Гингема.
«И ее никуда не унести,» - намного тише, практически мысленно, добавил мужчина.

- Теперь, когда самое сложное – формальности – остались позади, поговорим об интересном. – Чешир обвел взглядом всю честную компанию. Компания отчаянно хотела оттаскать кота за хвост, чтобы не тянул. - Погода нам не благоприятствует, и на ее благосклонность надежды нет, но это не должно помешать нашим великим планам. Ваше Величестно, слыхал, что вы ищете чистое сердце, которое сумеет завоевать расположение Звездного меча. Милая Машенька – та самая добрая душа, единственная, которая может найти артефакт. За вами формальность – посвящение рыцаря в Рыцари.

Для начала было вполне достаточно. События будут развиваться по мере развития.

 Отправлено: 05.04.09 02:02. Заголовок: Ночь третья. «Лиха н..

Ночь третья. «Лиха не ведала, глаз от беды не прятала. Быть тебе, девица, нашей – сама виноватая!» (с)

Будь Атаманша чуть менее выдержана, она бы, пожалуй, даже икнула. Дважды.
Когда из темноты вдруг возникла ее начальница собственной персоной (аккурат под мысли о неминуемой гибели, как же иначе), и когда лидер оппозиции так вольно этой персоной распорядился.

То, что ее дитя ласки не приняло – было вполне ожидаемо. Учитывая и прошлые… огрехи воспитания, и – главное – кровно-родственные связи. Что по отцовской линии (открой-ка Сказочник свои записи, без них и не упомнить), что по материнской, если поглядеть внимательнее и не обмануться ни строгим сюртуком, ни вечно напряженным лицом начальницы королевской гвардии. Эту мимику выдают вместе с формой и используют как пропуск в зал советов – никуда не денешься. Лайка куда как свободнее, но еще совсем маленькая, чтобы достойно взвесить последствия этой дозволенности. Ничего, если все пойдет так, как было задумано – и ей очень скоро придется повзрослеть и понять, что вокруг давно уже не игры, позволяющие девочке чувствовать себя значимой, самостоятельной и важной...

Но вот Чешир... Не успела Роксана подумать: «Как хорошо, что Ея не явилась в Дверь...», как в освещенном фонарем пятачке стало твориться что-то настолько сюрреалистическое, что здравый смысл женщины простонал: «Верните, верните меня в бар!» и отрубился, а она сама огласила пустынные окрестности звучным сопрано:
- А ну поставь на место!!!

И даже рванула вперед, особо не задумываясь, как будет отдирать Чеширского кота от Королевы, Королеву от кота, и насколько Самой это надо. Впрочем, безобразие довольно скоро закончилось еще более быстрым насильственным переодеванием монаршей особы во что-то, по мнению Атаманши, «кошмарное, издевательское и ужасно нефункциональное». И совершенно вместе с тем царственное. Что поделать, такой Гингему ее преданная соратница не видела. Какой угодно наблюдала, в каких угодно видах, но, оказывается, не в наиболее подобающем. Боевая подруга, но не прекрасная повелительница сказочной страны. Залюбоваться бы, да не место и не время.

Она тихонько завершила идею здравого смысла о том, что «в бар, и только в бар. Ибо на трезвую голову ЭТО воспринимать нельзя», сама же себе посулила в скором времени полюшко, где воспринимается и не такое, уловила в гулко гудящей черепной коробочке таинственное слово «синхрофазатрон», прикинула далеко ли до наркотического рая, в какую сторону дует ветер, испугалась и вернулась к реальности.

- Ваше Величество. – Атаманша поклонилась, соблюдая протокол и угадывая, не повелят ли сейчас порвать Кота на сувениры, сувениры истолочь в пыли и развеять в сторону макового колумбария. И загодя грустно понимая, что этот праздник откладывается, а посему нужно возвращаться к делам – Мадемуазель Штальбаум – та, кого я сочла наиболее подходящей на роль рыцаря. А Лайя будет оруженосцем.

Последние слова прозвучали так буднично и спокойно, что женщина и сама бы поверила, что эта информация и последующая реакция Королевы не имеет какого-либо значения. В конце концов, именно ей дано было право выбирать. И было бы странно, окажись выбор иным. А ЧК... Все присутствующие (за исключением кандидата в рыцари, пожалуй) прекрасно понимали, что она есть такое на самом деле, чтобы надеяться что-то утаить, схитрить, обвести вокруг пальца... Возможно, Атаманша еще только с удивлением наблюдала за полетом бабочки в кабинете правительницы, а Гингема уже прекрасно знала, в чью пользу будет принято решение…

- Мария, меня зовут Роксаной, я и правда защищаю интересы короны и этой несчастной страны. А эта девушка – Лайя, моя дочь, решившая действовать несколько иным способом, но, несомненно, также на благо Вондерленда и его населения.

 Отправлено: 06.04.09 22:57. Заголовок: А тем временем, чуть..

А тем временем, чуть ближе к воротам.

На вопрос о том, как попасть в город, реликтовый представитель псевдоразумных ящерообразных (к тому же, считавший себя настолько умным, чтобы называться именно этим длинным словосочетанием и заставлять читателей ломать об него глаза) нехорошо осклабился.
- Ну, можно оторвать стражникам у ворот головы. Колода большая, сдадут еще. Но я ведь им до сих пор какой-никакой, а начальник. Поэтому предлагаю следующий вариант действий - мы спокойно, ничего не стесняясь, подходим к воротам и после моего "Повелеваю пропустить", отправляемся в один милый бар, перекусить чего-нибудь приличнее продуктов с Макового поля.

Закончив эту тираду, вызвавшую у самого Бармаглота вопрос, а не надышался ли он на поле чем-то с большим запасом, Герман взял небольшую паузу, чтобы глубоко вздохнуть. Желательно пару раз.

- Прости, увлекся. Опять. На самом деле, есть действительно, два основных варианта. В первом мы идем официально и нас официально пропускают. Во втором - тебе опять предстоит небольшой перелет на борту грузового дракона. Выбирать только тебе. Хотя я бы посоветовал не пугать тенями в небе ни в чем неповинных стражников, о которых я был излишне резок чуть раньше, а просто пройти. Министру в пропуске они не откажут, а кто идет со мной - это дело не их, а мое.

 Отправлено: 07.04.09 10:21. Заголовок: Третья ночь. Будем ш..

Третья ночь. Будем штурмовать город?


- Я и забыла, что ты у нас минииистр! – Потянула Алиса, пытаясь подавить неизвестно откуда взявшийся зевок.

Действительно, как тут было не забыть, если министр отпускает заключенных погулять, а потом еще и сопровождает их во время этого сомнительного времяпрепровождения. Одним словом, ведет себя как последний оппозиционер, пытающийся играть в представителя власти. Или представитель власти, заигравшийся в оппозицию…
Сам Сказочник ногу сломит в мотивациях и истинных намерениях этого представителя драконус разумнус!

- Хорошо, пойдем к воротам. – Ответила девочка, не утруждая себя длительными метаниями и сосредоточенному страданию в виду образовавшейся проблемы выбора. – Если Ее Злодейшество так велела, то кто я такая, чтобы с ней спорить?!

Мисс Лидделл на самом деле было безразлично, что будет дальше. Она слишком устала и была слишком подавленна тяжелым воздухом Волшебной страны.
Правда ее немного смутило упоминания бара. Бар, а по человечески «паб», как слышала Алиса во времена беззаботного детства, было место в высшей мере сомнительное. Там собирались пьяные мужчины и чинили бесчинства. Когда-то ей было очень любопытно взглянуть на это хотя бы одним глазком. Но девочка уже выросла из таких ребяческих проказ!
Лучше бар, чем Королевский дворец.

 Отправлено: 07.04.09 11:03. Заголовок: Третья ночь. Ну не т..

Третья ночь. Ну не то чтобы штурмовать.

Герман потер кончик носа и скороговоркой, на узнаваемый мотив, продекламировал:
Allons enfants de la Patrie,
le jour de gloire est arrivé
Contre nous de la tyrannie
L'étendard sanglant est levé.*

- Хм, определенно я увлекся. Сказываются "романтические", - в это слово Бармаглот вложил изрядную долю отпущенного от природы сарказма, - прогулки под луной по опасным местам. Так почему бы не завершить ночь хотя бы под крышей. Кстати, что-то мне подсказывает, что сейчас там мало подозрительных типов.

Оглядев Алису Герман решил, что девушке, определенно, пошло бы на пользу поспать. Слишком много событий за такой короткий промежуток времени легли шестнадцатитонной гирей даже на психику волшебного существа, каким был он сам. Что же говорить о молодой девушке.

- Если не хочешь - просто скажи. Сейчас рядом нет никого, кто мог бы помешать в такой мелочи поступить как тебе хочется. Но, если возражений нет - пойдем в город. Там, по крайней мере можно сесть, покушать и отдохнуть. Чувствую, предстоит крайне тяжелый день.

_________________
* Первый куплет "Марсельезы"
Скрытый текст

Перевод М. И. Венюкова: Вперед, сыны страны родной: Дни славы наступили! Тираны дикою толпой В наш вольный край вступили, В наш вольный край вступили!

 Отправлено: 07.04.09 16:19. Заголовок: Третья ночь. Пошли н..

Третья ночь. Пошли на все четыре стороны со своими чудесами!


Сон дело хорошее, полезное в высшей степени, но в данный момент девушке, определенно, пошло бы на пользу, если бы некие сомнительные личности не колдовали на право и на лево, а другие, не менее сомнительные личности, не проектировали на Алису собственное состояние.
Девочке было совсем необязательно знать, что происходит на дороге ЖК за N миль от городской стены, чтобы ощутить на собственной шкуре все последствия чужой магии.

Голос Германа растаял в плотном, как вата, воздухе. Серая картинка поплыла перед глазами. Мисс Лидделл тихо ахнула, опустив голову и обнаружив на себе коротенькое голубое платьице и белый кружевной передничек – совсем такие же (и по размеру тоже), как в прошлый визит в Страну Чудес! Больше ничего Алиса увидеть не успела: те силы что еще были, ушли в неизвестном направлении, оставляя ее наедине с ночью, леденящим ветром и обмороком.
Земля оказалась холодной и твердой, а еще грязной и мокрой после дождя. Волосы, завитые в аккуратные локоны, рассыпались змеиным гнездом на желтых кирпичах.

 Отправлено: 08.04.09 12:51. Заголовок: Ночь третья. останов..

Ночь третья. остановись, мгновенье, ты ужасно.
Подсознательное желание Германа самому побыть некоторое время не драконом, а рыцарем, несущим даму сердца на руках, исполнилось. Опять. И опять не вовремя...

Основную часть грязи приняла на себя новая, с иголочки (хотя, в то же время, и антикварная) австрийская форма. Герман опоздал на какую-то долю секунды и Алиса все же оказалась на земле. Бармаглот аккуратно подхватил девушку на руки.
- Эх, ну что же ты... Ну да, развлекаются всякие магией, но чего ж в обморок падать. Хотя стоп, - глаза Германа расширились, - узнаю чья магия. И все сразу становится понятно. Ладно, милая моя, отдыхай.

Чувствуя себя страшным-престрашным драконом, какими его предки перестали быть пару поколений назад, Герман еще чуть приподнял на руках девушку и легко поцеловал в щеку. После этого вновь сменил одежду, на этот раз на привычный костюм пилота, образца Первой Мировой войны и зашагал к городу.

- Стой! Кто идет?! - спустя несколько минут раздалось от ворот.
- Зависит, с какой стороны. Кто идет с той, а кто и с этой, - пробормотал Герман.
- Самый умный, да? Документы у тебя есть о том, что тебе можно по ночам ходить?
- Зачем вам документы, хамье? Вы же неграмотные, - с видимым удовольствием проговорил Бармаглот и на долю секунды явил стражникам у ворот свое истинное лицо. - А на рудниках моих кризис рабочих рук. Я вам быстро перевод оформлю. Вопросы есть?
- Никак нет, - синхронно проблеяли карты-стражники.
- Молодцы, солдаты. Несите службу. А я в город. по срочной надобности. Ворота открыть. Шнелль.
- Яволь, - стражники вытянулись по стойке смирно и выполнили приказ.

"Хорошо быть министром, хотя бы и в такой стране. Хотя, другой нет и в обозримом будущем не предвидится" - подумал Герман, шагая по брусчатке, в которую сразу за воротами перешла самая известная транспортная артерия Волшебной страны.

Путь Бармаглота лежал в то место, где Алису можно было уложить в кровать в съемной комнате. А человеческий (скорее, очеловечившийся) организм требовал немного выпить.

С Алисой на руках => Бар "Дверь в стене"

 Отправлено: 11.04.09 15:11. Заголовок: Ночь третьего дня. ..

Ночь третьего дня. К нам едет ревизор!

Туманное облако, куполом накрывшее дорогу из желтого кирпича, и кольцом обступившее четверых жителей Неверленда, наверняка находилось в сговоре с Королевой. Другого объяснения чудесному таланту Ея исчезать и появляться где бы то ни было, Лайа дать не могла. Это пугало – а ну как природа приняла сторону противника? В такой обстановке особо не повоюешь: каждый лист – соглядатай, каждый куст – партизан... И если бы доподлинно не было известно, что природа давным-давно ни о ком не думает и никому не помогает, перестав быть единым целым, то догадка могла быть правдой..

Власть в ее физическом воплощении.
У Лайи даже рот приоткрылся, стоило девушке оценить размах позитивно заряженного поля, которое внезапно начал излучать Чешир при виде Королевы. Даже возмущало, что же это он ластиться, словно кот к хозяйке?!

Пришествие Королевы стало самым значительным событием текущей ночи, гвоздем программы. Вне всякого сомнения, мать бы даже вызвала исполнительницу на бис. Лайа же подумала, что с таким раскладом логично было бы умотать с представления надо было еще в антракте. Теперь же только и оставалось, что, мрачно на всех покосившись, отступить поближе к Марии, как к наиболее, на взгляд Разбойницы, здравомыслящей участнице маленького собрания, начавшегося неподалеку от Макового поля.

«Аа, вообще, о том ли думаю?! Меч. Так, меч.. Меч?! Какой меч, какие рыцари, какие оруженосцы? При чем тут вообще…»
«Эти сказки», хотела язвительно додумать Лайа, и.. замерла, пораженная собственной мыслью. Сказка! Не этого ли она хотела? Чтобы была снова сказка, чтобы вернулась, чтобы.. Чтобы.. Ну вот и все, мысли кончились, остались одни чувства.

Впрочем, может, стоит довериться чувствам?..
А пока Разбойница решила просто послушать, хотя ей и не понравилось, что мать навязала ей ранг в предстоящем мероприятии. Нет, помочь в чем-то Волшебной стране Лайа, как истинный патриот, всегда была готова, но чисто из чувства яростного противоречия хмурилась и поджимала губы

 Отправлено: 13.04.09 05:38. Заголовок: Ночь третьего дня ис..

Ночь третьего дня истории. Идет седьмого идиотского полку рядовой - твоя надежда в этой странной войне. (с)

- Позер. – припечатала Королева, глядя на довольного, словно объевшегося сметаны Кота, и… рассмеялась, легко и искренне.
Уж очень забавные выражения были на лицах присутствовавших при этом маленьком спектакле. Очевидно, они забыли, с кем имеют дело… А вот сама Гингема не забыла, как же, забудешь подобное, это же Чешир, вечная заноза, трепло, нахал, интриган. Лучший враг, которого только можно было бы пожелать, поскольку в такие времена, как нынешние полезно не только помнить, что времена всегда были нынешние, но и что только давний враг никогда тебя не предаст и выдержит все необходимые паузы и правила игры, ведущейся в незапамятных пор. Уж кто-кто, а он умел сделать так, чтобы стало красиво.

Все-таки он остался самим собой, и можно было не обманываться, глядя на истрепанный его плащ, спутанные волосы и потемневшее лицо – глаза были прежние, насмешливые, и взгляд их был, как встарь, ироничен, даже за пеленой всегдашней здешней усталости.
Чего еще следовало ожидать от Чеширского Кота, кроме как спектакля, тем более что публика подобралась на редкость благодарная, да и поводов имелись вагон и маленькая тележка?
Королева знала, что даже здесь и сейчас порядок может быть самым разным, а вот Хаос остается неизменен, да и Свободу, в какие одежды ни ряди, все одно – не спрячешь.
И именно поэтому Гингема предпочла расслабиться и получать удовольствие, тем паче, что было предельно ясно, что другой подобный случай представится нескоро, и, скорее всего, не представится вообще.
- Впрочем… благодарю, любезный, все это как нельзя вовремя. – Королева раскрыла алый веер и с некоторой грустью отметила, что волшебство – волшебством, но все же мало что изменилось; кромка веера представляла собой лезвие, светлое, сияющее и не оставляющее ни малейшего сомнения в своей функциональности. – Но будь осторожен, Котик. – женщина обворожительно улыбнулась и встала вплотную к Чеширу, - Меня есть, кому ревновать.
С этими словами Королева нежно поцеловала мужчину в щеку. Впрочем, с Котом разительных перемен не произошло, а точнее – вообще никаких перемен не произошло, однако и цель Гингемы была не в своеобразном «возвращении комплимента» в виде чудесного преображения главного смутьяна страны, уж что она понимала лучше прочих, так это то, что Хаос куда сильнее Порядка, хотя и подвластен ему. Нет, Королеве была нужна вот эта интимная приближенность к уху бывалого революционера, потому как далеко не вся информация должна была быть доступна широкому кругу слушателей.

- У нас проблемы, Котик, огромные проблемы. – прошептала она едва слышно, но яростно. - Пообещай мне, что не оставишь эту страну, что бы со мной не произошло. Что не оставишь тех, кому отсюда некуда сбежать… - пальцы Гингемы с силой сжали запястье Чеширского Кота жестом то ли приказа, то ли отчаянной мольбы о помощи, и Гингема сделала шаг назад, слегка удивляясь тому, что ногам непривычно легко.
«Ах, да… Туфельки. Конечно же, какие берцы с парадным платьем…»

Публика внимала. Пока молча, однако выражения их лиц были куда красноречивее тирад лучших из ораторов. Гингема молча посочувствовала Роксане, которой, пожалуй, пришлось тяжелее прочих: и все эта сомнительная, с какой стороны не глянь, затея, и необходимость прямого контакта с оппозицией – а не она ли, Атаманша, была одним из лучших бойцов с рассадой инакомыслия? И, конечно же, дочь. Королеве не хотелось даже представлять, в каких чудовищных клещах находилась душа ее верной соратницы все эти годы, когда она, перечитывая ежеутренние сводки об арестованных по подозрению в измене государству, ждала, что однажды прочтет в них имя той, которую девять месяцев носила под сердцем и которую в этом случае могло бы спасти только чудо, поскольку о милосердии во Дворце забыли давно и сознательно.
«Я бы не пощадила ее… - отстраненно подумала Ее Величество. – Прости, Рокс, но я бы ее не пощадила. Мой сын пошел в этой войне против меня, и моей жалости не хватило даже на него».

Лайя, ощетинившаяся, словно ежик на весь окружающий мир, эта опасная девочка, от чьей идейности можно было бы прикуривать при отсутствии иных источников пламени, сверлила Королеву взглядом, в котором в неравных пропорциях были смешаны категорическое отрицание всего, ярость, любопытство и... да, похоже что ревность. И, скорее всего, не к матери.
Гингема несколько удивилась, но ненадолго. Чему, собственно, было удивляться? Королева прекрасно знала, насколько хорош может быть Чешир, если захочет, и как он обаятелен, даже если желает прямиком противоположного. На кого же еще обращать внимание, особенно если тебе шестнадцать лет, если тебя предало само мироздание и в подавляющей части окружающих тебя лиц жизни и мысли не больше, чем в грубо намалеванной роже околоточного дуболома?
А их с Чеширом нынешнюю эскападу можно было трактовать достаточно вольно, особенно при учете того, что Маленькая Разбойница, без сомнения обладавшая не самым полезным и положительным для ее возраста жизненным опытом, вряд ли была не в курсе тонкостей межполовых отношений.
«Оставь, девочка. Не знаю, что уж у вас внутри вашей маленькой компании происходит и какие у нее большие секреты, но я тебе не соперница. Я вообще очень скоро перестану быть соперницей кому-либо».

Мысли Гингемы вернулись к Паулю, и Королева ощутила легкий укол беспокойства. Что будет с ним, когда она уйдет, даже если Волшебная Страна при этом уцелеет?.. Нет, особенными иллюзиями на тему их со Шляпником взаимоотношений Ее Величество себя не тешила – это был достаточно неумелый обоюдный побег в картонный макет не-одиночества, и оба они знали цену этому побегу, не слишком высокую, как цена любой полумеры. Но все же его имя не было для Королевы пустым звуком. Вряд ли он будет особенно переживать по причине безвременной кончины ее персоны, но вот что произойдет, когда в очередной раз перевернувшаяся Нереальность вновь предъявит на него свои права?.. Безумие? Очередной экскурс в глубины кроличьей норы и жестокая месть со стороны вернувшегося в свои права Времени?.. Он не заслужил такого, он слишком многое отдал для спасения этого истерзанного мира, чтобы все закончилось вот так вот – бесславно и безнадежно.

«Но я уже ничего не смогу с этим поделать. Какой ужас… Сказочник, откуда же ты берешь, в самом деле, столько ужаса?!»

А будущий рыцарь, первый за долгое время рыцарь Перевернутого Сердца, стояла, опустив ресницы и едва заметно улыбаясь.
Оставалось в очередной раз поразиться прозорливости Атаманши и похвалить себя за умелый подбор Кабинета Министров. Да, ее команда прекрасно знала свое дело. И далеко не факт, что самой Гингеме пришло бы в голову повнимательнее присмотреться к этой аристократически-хрупкой девушке, худенькой почти до бесплотности, присмотреться так, чтобы разглядеть тонкий, но такой прочный металлический стержень, который и был ее натурой. Натурой Рыцаря в истинном понимании этого слова, человека Чести, Слова и Дела, которого можно было безбоязненно оставлять за спиной по той простой причине, что такие, как она даже представить себе не могли, что чья-то открытая спина – идеальная мишень.

- Ну что же, - произнесла Королева, и голос ее звучал гулко, хотя, казалось бы, на открытых пространствах этот акустический эффект невозможен. – благодарю вас, Роксана. Ваша помощь Wonderland’у и лично мне не останется незамеченной. Волшебная Страна еще не разучилась ценить своих героев. – Гингема откинула голову и темные локоны рассыпались по плечам властительницы Волшебной Страны, пусть на короткое время, но ставшей прекрасной, как раньше, и в этой перемене была хрупкая надежда на то, что не все еще потеряно, что и сама страна еще может преобразиться. – Я обращаюсь к вам, Мари и Лайя, и слушайте меня внимательно, потому что речь идет не только о судьбе Королевства, но и о ваших судьбах. Если я посвящу Мари в рыцари Перевернутого Сердца, если ты, Лайя, добровольно возьмешь на себя все обязательства оруженосца, то с этого момента вы уже не будете принадлежать ни себе, ни мне, ни кому-либо еще. Вы будете принадлежать Волшебной Стране и все, что вы будете делать, все ваши помыслы и мечты найдут свое отражение в происходящем, и только от вас будет зависеть, к чему они приведут – к процветанию и возрождению или же к смерти – как государства, так и вашей. Подумайте об этом, потому что обратных путей не бывает. Дорога, мощеная желтым кирпичом, ведет только в Изумрудный Город, тропы, что ведут обратно – кривы и пролегают по околице. Если в вас достаточно силы и мечты, то вам придется пройти через Маково Поле, пройти одним, потому что даже Чеширский Кот не сможет ни сопроводить вас на подвиг, ни подсказать, как его совершить, и там, в глубине этого странного места найти Звездный Меч, этот обоюдоострый клинок, который одним принесет избавление, а другим – смерть, но избавления будет больше. Подумайте и об этом, потому что никому не по силам будет снять потом с вас ответственность за то, что последует. И, наконец, загляните в себя: рыцарский путь – это путь надежды, веры и любви. Есть ли они в вас? Сможете ли вы на них опереться, чтобы не встать на колени, не прогнуться и не сломаться?

Королева пристально смотрела на девушек и глаза ее мерцали зеленым светом. Ее Величество ждала ответов и, видит Сказочник, не знала, какими они будут. Нельзя принудить человека стать рыцарем или оруженосцем. Этот выбор каждый принимает самостоятельно и никакая Власть не способна что-то здесь изменить.

 Отправлено: 14.05.09 19:15. Заголовок: Бывают дни, когда не..

Ночь третьего дня. Позабудьте про эту песню, если... (с)

Бывают дни, когда непостижимые собеседники говорят именно то, чего от них ждешь. И ночи такие изредка выдаются, кстати. Или не кстати.
Впрочем, если непостижимость подразумевает удивительные предчувствия, все вместе дает ощущение правильности. Это приятно, это именно то, чего так часто не хватает людям в домашних делах, горных восхождениях, кровопролитных войнах, бушующих страстях и невозмутимых прогулках по дорогам из априорного желтого кирпича. Можно думать о людях сколь угодно плохо, но люди все же порой часами утешают больных детей, строят невозможные башни и мосты или прыгают в море со скал. Это не просто, это просто правильно.

Мари Штальбаум не очень удивилась – должно быть, все дети реальности, столкнувшиеся со сказкой, знают о себе, что рождены для чего-то иного, чего-то важного и непостижимого, и не боятся однажды встретить это что-то за поворотом давно знакомой улицы у старого фонаря. По крайней мере сама Мари всегда относилась к фонарям и поворотам серьезно.
«Алый. Действительно будет очень идти. Хорошо, что все это не зря – дождь, чай, едкий туман. Всегда не зря, но сегодня это так заметно, кажется, не только мне».

Мадмуазель Штальбаум не любила бывать в центре внимания: понимание собеседника – довольно сложная порой задача, даже если он один, поэтому гадать о значении ритма дыхания многочисленных участников разговора непросто, а игнорировать нельзя – небезопасно и невежливо. Однако сейчас Мари ловила чужые взгляды по очереди, спокойно, поскольку для принятия решения они значили крайне мало. Что тут вообще решать?
«Неудобно быть непредставленной, но представленной, кажется – еще неудобнее. Надо же, неудобнее просто то, что актуальнее в данный момент».
Можно только порадоваться, что у тебя нет титулов, которые произносят нарочисто небрежно или протокольно торжественно, но всегда – с непроизвольным трагическим придыханием в конце. Ненадолго.

- Да, на благо. Трудно сказать, как нужно идти к лучшему – вперед, назад, по дороге из желтого кирпича, но идти-то обычно все равно надо, - тихо ответила Роксане мадмуазель Штальбаум. Задумчивое одобрение в её голосе было вполне адресным, хотя… разве не все, что мы говорим, мы говорим о себе? Кроме того, иногда неидиллия – это действительно благо, такое случается с неординарными личностями, чем больше личностей, тем сложнее выглядит «благо», жалость тут бессмысленна.
Поэтому Мари просто улыбнулась матери и дочери, у которых, возможно, все будет хорошо, но, наверное, по-своему, и обернулась… к другим участникам разговора.

«Не знаю, каково это – принадлежать себе. Даже если человеку вообще это доступно, что маловероятно, я давно сделала свой выбор. Лучше быть нужной, чем свободной. То есть, быть может, и не лучше. Но это правильно».
- Где-то за пеленой туманов, за клочьями облаков, клубами дыма, завесой песчаных бурь, дорожной пыли и ядовитых слов, за ночной темнотой, которая кажется нескончаемой, небо всегда голубое, - спокойно произнесла мадмуазель Штальбаум, не замечая, как расправились её плечи, и выпрямилась спина. – Конечно, это не избавляет от боли, не спасает от несправедливости, даже не всегда помогает понять, что же есть справедливость, не обещает абсолютного счастья. Конечно, в каком-то смысле свет – неискоренимая первопричина теней. Конечно, все сложно, относительно и обычно трагично. Но небо всегда голубое, и оно где-то близко, совсем рядом с нами. Даже когда смотришь на него сквозь слезы, это много значит.
«Не значит, что мне не страшно ошибаться, но все равно много значит».

Мари бросила на Чешира долгий взгляд иобернулась к Лайе, пытаясь понять, чувствует ли она, насколько правильно все сейчас происходит. Может быть, настоящее кажется ей чем-то другим. Точно кажется – почти всем знакомые Мари имели о существенном совершенно иные представления.
«Но сегодняшней ночью кстати и не кстати – одно и то же. То есть, конечно, это всегда одно и то же, но сейчас это кристально ясно. Такие ночи не повторяются вдруг и не случаются просто так».
Интересно, что какой представляется эта история девушке с такой удивительной судьбой? Требующей личного решения? Подразумевающей возможность личного решения? А что, может статься, что так.

Знать о себе что-то непостижимое не так уж страшно, ведь это знание, если задуматься, не приходит внезапно, а существует всегда. Совсем не страшно. Правильно.
Мари плавно опустилась на одно колено, склонила голову и снова медленно подняла взгляд на Гингему, отстраненно всматриваясь в её лицо.
- Я не могу ничего больше объяснить. Я не могу отказаться. Сегодня у моей судьбы ваши глаза, зеленые.
«Я не стану улыбаться и говорить, что сделаю все, что смогу, все, что должна, не потому что вы это знаете или я этого не знаю. В этом мире много боли в общем и наждачный ветер в частности. Но я могу что-то с этим сделать».
Видеть оттенки хорошего в неизбежном – это важно. Но от личной ответственности за раненого, у постели которого добровольно проводишь очередную бессонную ночь, это не избавляет. Раз отвечаешь за то, что делаешь, делай мир лучше чувствуй, что поступаешь правильно, что принадлежишь своему миру.

Миром Мари Штальбаум была Волшебная Страна, скользящая в снах, нотах, серых дождевых каплях, холодных голосах, одинокой тишине сумерек так же, как и в новом, темном своем обличии – невидимом желтом кирпиче и едком тумане. Мир, который всегда с тобой и не может умереть, пока живет в тебе: бессменно голубое небо, музыка, улыбки, серпантин шелковых лент, спокойствие и понимание, мохнатые елочные лапы, цветное стекло с марципановым запахом. Все это, конечно, не отменяет усталости, боли, необходимости бороться, но тоже существует. Все это настоящее.
«Посмотрим, какие они, алые маки, когда они черные».